ПриложениеСтраница 3
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдёшь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествует богиня,
Но милая ступает по земле.
И всё ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.
Сонет 74
Когда меня отправят под арест
Без выкупа, залога и отсрочки,
Не глыба камня, не могильный крест –
Мне памятником будут эти строчки.
Ты вновь и вновь найдёшь в моих стихах
Всё, что во мне тебе принадлежало.
Пускай земле достанется мой прах-
Ты, потеряв меня, утратишь мало.
С тобою будет лучшее во мне.
А смерть возьмёт от жизни быстротечной
Осадок, остающийся на дне,
То, что похитить мог бродяга встречный.
Ей – черепки разбитого ковша,
Тебе – моё вино, моя душа.
Сонет 61
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз.
Благословенна боль, что в первый раз
Я ощутил, когда и не приметил,
Как глубоко пронзён стрелой, что метил
Мне в сердце бог, тайком разящий нас!
Благословенны жалобы и стоны,
Какими оглашал я стон дубрав,
Будя отзвучья именем Мадонны!
Благословенны вы, что столько слав
Стяжали её, певучие канцоны, -
Дум золотых о ней, единой, сплав!
Сонет 132
Коль не любовь сей жар, какой недуг
Меня знобит? Коль он – любовь, то что же
Любовь? Добро ль? Но эти муки, боже!
Так злой огонь? А сладость этих мук!
На что ропщу, коль сам вступил в сей круг,
Коль им пленён, напрасны стоны. То же,
Что в жизни смерть, - любовь. Но боль, похоже,
Блаженство. «Страсть», «страданье» - тот же звук.
Призвал ли я иль принял поневоле
Чужую власть? Блуждает разум мой.
Я – утлый чёлн в стихийном произволе,
И кормщика над праздной нет кормой.
Чего хочу, - с самим собой в расколе, -
Не знаю. В зной – дрожу; горю – зимой.
Пауль Флеминг
Великому городу Москве, в день расставания
Краса своей земли, Голштинии родня,
Ты дружбой истинной, в порыве богоравном,
Заказанный иным властителем державным,
Нам открываешь путь в страну истоков дня.
Свою любовь к тебе, что пламенней огня,
Мы на восток несём, горды согласьем славным,
А воротясь домой, поведаем о главном:
Союз наш заключён! Он прочен, как броня!
Так пусть во все века сияет над тобою
Войной не тронутое небо голубое,
Пусть никогда твой край не ведает невзгод!
Прими пока сонет в залог того, что снова,
На родину придя, найду достойней слово,
Чтоб услыхал мой Рейн напевы волжских вод. (Пер. Л. Гинзбурга)
Андреас Грифиус
Слёзы отечества
Год 1636
Мы всё ещё в беде, нам боль сердца буравит,
Бесчинства пришлых орд, взъярённая картечь,
Ревущая труба, от крови жирный меч –
Всё жрёт наш хлеб, наш труд, свой суд неправый правит,
Враг наши церкви жжёт, враг нашу веру травит.
Стенает ратуша! . На пагубу обречь
Посмели наших жён – кому их оберечь?
Огонь, чума и смерть… Вот-вот нас жизнь оставит.
Здесь каждый божий день людская кровь течёт!
Три шестилетия! Ужасен этот счёт.
Скопленье мёртвых тел остановило реки.
Но что позор и смерть, что голод и беда,
Пожары, грабежи и недород, когда
Сокровища души разграблены навеки?!
Андреас Грифиус
Величие и ничтожество языка
Венец творенья, владыка из владык,
Ответствуй, в чём твоё всевластье человечье?
Зверь ловок и силён, но, не владея речью,
Он пред тобой – ничто. А людям дан язык.
Груз башен каменных и тяжесть тучных нив,
Корабль, что входит в порт, моря избороздив,
Свечение звезды,
Течение воды,
Всё, чем в своих садах наш взор ласкает Флора,
Закон содружества, которым мир богат,
Неумолимый смысл господня приговора,
Цветенье юности и старческий закат –
Всё - только в языке! – находит выраже6нье.
Похожие публикации:
Введение.
Имя Михаила Андреевича Осоргина, одного из наиболее известных представителей литературы русского зарубежья, уроженца Пермской области сегодня возвращается (вместе с произведениями) читателям-соотечественникам, что актуализирует проблему в ...
Введение.
Чарльз Диккенс, величайший английский романист 19 в., бесспорно остается одним из самых известных писателей как в Англии, так и за ее пределами. Уже первые произведения, вышедшие в свет в середине 30-х гг. 19 в, принесли их автору широкую ...
“Радостный период
детства”
Толстой был четвертым ребенком в большой дворянской семье. Его мать, урожденная княжна Волконская, умерла, когда Толстому не было еще двух лет, но по рассказам членов семьи он хорошо представлял себе “ее духовный облик” некоторые черты ма ...