Жанровое своеобразие баллад Жуковского («Людмила», «Светлана», «12 спящих дев» и др.)

Страница 5

Балладная поэтика чудесного у Жуковского органично входила в его эстетическое сознание. Он пытался обобщить свой опыт, соотнести его с опытом других. Таинственное, чудесное для «русского балладника» - средство активизации воображения, внимания к тому, что заключает в себе «некоторую неясность», «приводит душу в большее напряжение». В отличие от Шатобриана Жуковский более трезв в определении таинственного, отделяя его от мистических тайн. Проблема таинственного для него связана «не с отказом от рационалистически упорядоченных представлений об окружающем человека мире, от его оценки с точки зрения традиционных понятий, с позиции обыденного сознания». [20, с. 151]. Программный антирационализм подчеркнут выделением слова «чувство». Но Жуковский чувственное познание не ограничивает только сферой таинственного. Более того, он отдает предпочтение ясным чувствам, «с которыми соединена какая-нибудь ясная полная идея». Все это позволяет говорить об особой природе чудесного у Жуковского. Для него таинственное, чудесное – поэтический прием, средство возбуждения сильных чувств, воздействия на воображение.

В балладном мире Жуковского 1808-1814 гг. – действительно «большие чудеса», но они существуют во много как спутники снов, легенд, мифов. Установка на легендарность – важнейшая черта баллад Жуковского. Отдаленность действия во времени (античность, древняя Русь, средневековье), установка на сказовость в историях о погибших героях – характерные моменты поэтики баллад. Оживление отжившего, рассказывание «повести прадедовских лет» определяет позицию автора, который с улыбкой смотрит на чудеса своих баллад, к чему призывает и читателей. Эту особенность балладного мира Жуковского, «балладный оптимизм», точно определил Г.А. Гуковский: «Но баллада Жуковского – это именно сон души, и сон не настоящий, а произвольный; это - как бы страшный сон, рассказанный проснувшимся человеком, стряхнувшим кошмар <…> над всем ужасом звучит торжествующий голос поэта, человека-творца, своим творчеством победившего ужас, потому что он сам создал его, овладел им». [4, с. 73]

Голос автора – творца балладного мира постоянно врывается в повествование. Это голос «сочувственника» влюбленных, судьи преступивших нравственные нормы, автора посвящений. Многообразны приемы выражения этого голоса: риторические вопросы («Что же, что в очах Людмилы?», «Что ж Людмила?», «Что же, твой, Светлана, сон? .», «Что! Ивик! », определения («Моя Светлана», «убийца», «грешник»), иронические оценки («Баллада о старушке…», «Громобой»), прямые размышления-высказывания. В этом смысле Жуковский творит балладный мир как «сказочный отсвет своих человеческих настроений» [4, с. 72]. Легендарно-сказочное, мифическое окрашено живыми чувствами современного человека, мучительно размышляющего о правах и обязанностях личности. То, что в одной какой-то балладе могло выглядеть как «большие чудеса», где «очень мало складу», в системе баллад рождало свои сцепления систем и образов.

Говоря о поэтической системности баллады 1808-1814 гг., необходимо заметить не только общие мотивы, идеи, но и средства создания поэтической магии настроения. Эмоциональное воздействие для балладника важнее всяких размышлений и морали. Показывая героя в состоянии аффекта, экстремальной ситуации, поэт нагнетает настроение. Возникает музыка баллады, создающая единство настроения за счет звукообраза. Это звуковой ряд в балладной системе Жуковского, передающий доминирующее настроение и создающий выразительную, образную основу чувства.

Уже в двух первых балладах («Людмила» и «Кассандра») Жуковский добивается впечатления образного единства звуковой системы. Первая баллада, обращенная к миру средневековых верований и передающая неистовую схватку героини с судьбой, вся пронизана атмосферой вслушивания в окружающий мир и в биение собственного сердца. Глагол «слышать» и его модификации определяют лексику баллады: «Чу! Полночный час звучит», «тихим шепотом сказали», «Чу! совы пустынной крики. Слышишь? Пенье, брачны клики. Слышишь? Борзый конь заржал», «Слышишь? Конь грызет бразды», «Слышишь? колокол гудит», «И в траве чуть слышный шепот» и т.д.

Похожие публикации:

Биография
Родился Есенин 21 сентября (4 октября) 1895 года в селе Константиново Рязанской губернии в семье крестьянина Александра Есенина. Мать будущего поэта, Татьяна Титова, была выдана замуж помимо своей воли, и вскоре вместе с трехлетним сыном ...

Место матери в жизни Василия Макаровича
Говоря о Василии Макаровиче, нельзя не сказать об его особом отношение к матери. (приложение 2) Мария Сергеевна была человеком, любящим людей. Она никогда не осуждала человека, а понимала и учила человеколюбию своих детей Наталью и Васил ...

Тема поэта и поэзии в лирике А.С.Пушкина
Выбирая в своем творчестве тему поэта и поэзии, А. С. Пушкин не был новатором — до него о значении поэтического творчества уже рассуждали в своих произведениях такие великие предшественники, как Гораций, Ломоносов, Державин. Новаторство П ...