Жизненный путь Зинаиды Николаевны ГиппиусСтраница 9
Не прощала же Зинаида Николаевна людям всегда лишь одного: пренебрежения к общению, пренебрежения к открытости Души, которое только и признавала истинным в дружбе. В обществе поползли слухи о заносчивости и невыносимости госпожи Гиппиус, о том, что вся она находится во власти непонятных требований, высоких и мертвенных идей, под гнетом которых постепенно умерло, умирает ее творчество Но кому же было судить о творчестве? Обнищавшим снобам – эмигрантам, которые ностальгически продолжали вспоминать «довоенный» Париж с нитями жемчуга в ювелирных магазинах и призрачную Россию? Россию, которой - не было, которой не будет уже никогда?!
Зинаида Николаевна хорошо понимала, что к прошлому – нет возврата, в отличие от некоторых «умственно незрячих» наивных прожектеров.
Получая иногда редкие, случайные весточки от сестер из их «мрачных сибирских глубин», хлопоча о посылках для них, она вполне, «кончиками нервов и души» представляла себе весь ужас сталинского молоха, прочно нависшего над Страною, где она оставила все самое близкое и дорогое, все, чем жила: память, юность, зрелость, надежду, строчки стихов, тепло истинного домашнего, очага, объятия родных и друзей Сердце ее неизбывно болело. Но не от того, что не могли стать явью совершенно несбыточные надежды.
Она хорошо знала им цену, таким надеждам! Сердце болело оттого, что опять «ничего нельзя было изменить», что не было рядом людей – как всегда, это казалось ей самым страшным! В воздухе снова пахло грозою. На Европу надвигалась война. Для «новой России» она началась в 1941.
Для Зинаиды Николаевны Гиппиус она, похоже, продолжалась с августа еще того, «имперского», тысяча девятьсот четырнадцатого года… Разве что, цифры читались теперь наоборот…
Очень нелегко и неловко определенно писать о том, что было потом. Мы не Судьи. Не инквизиторы. И не коммисия по помилованию, образно говоря. Это можно понять лишь интуитивно. Можно лишь догадываться – почему . Почему Дмитрий Сергеевич Мережковский, вскоре после нападения Германии на СССР, выступил с речами и статьями… в поддержку Гитлера. Немногие из старых знакомых Мережковских отшатнулись от них с испугом.
Русские эмигрантские газеты перестали печатать статьи Дмитрия Сергеевича, издательства разрывали с ним договор. Чета Мережковских вела теперь трудную и скудную жизнь. Зинаида Николаевна экономила на молоке и продуктах первой необходимости, сама перелицовывала старое пальто и костюмы Дмитрия Сергеевича. Но не произнесла ни слова упрека или осуждения. Разделяла убеждения? Дневники ее и по сей день изданы с большими купюрами . Она зябла и боялась бесконечного круга смерти, круга молчания. Умирали один за другим старые знакомые, те, что оставались – не здоровались, сторонились. Она прощала им, легко кивала вслед, едва поседевшей головой.
Понять стареющего писателя, ход его мыслей, было трудно. Считали, что он, всю жизнь писавший об опасности прихода на Землю Антихриста, просто - напросто - не разглядел его Но ему самому казалось, что – разглядел. Как это могло быть? Как могло случиться такое? Все дело, наверное, было в том, что для Мережковского Антихристом был больше Иосиф Сталин, чем Адольф Гитлер, который клятвенно обещал очистить мир от «коммунистической заразы». Кажется, именно на это лукавое обещание лукавого беса только и рассчитывал наивно - мудрый Мережковский, в отчаянии, затененными сиреневыми парижскими ночами ловящий по старенькому радиоприемнику сводки Совинформбюро из Москвы…. Что ж, что ему перестали подавать руку знакомые? Не мог же он всем им объяснять, что из двух наихудших зол обычно приходится выбирать меньшее. Да и стоило ли? Как показало дальнейшее развитие событий, интуиция все – таки немного изменила своему гению, блестящему философу и историку. Или просто - казавшееся ему «меньшим» Зло, стало вдруг - слишком Большим? Кто знает? Кто может сказать что – нибудь определенно? Нам ли его судить из нашего совсем сложного далека? Да и стоит ли? Может, он, страшно и страстно ошибаясь, в чем то был – прав?
Похожие публикации:
Художественное начало и действенность фельетона. Фельетон как
художественно-публицистический жанр.
Фельетонный жанр при всех его публицистических приметах и явной публицистике его природы нельзя рассматривать и вне тех законов, которые лежат в основе произведений художественной литературы.
Так же, как и очерк, но с ещё большей экспре ...
Современные метарассказы как объект исследования для повествователя
Последний по времени роман В. Пелевина уже на стадии подготовки рукописи к печати вызвал предсказуемые упреки в памфлетности.
«Гротескность предыдущих текстов Пелевина претендовала на гротеск философский. В новом романе гротеск скорее са ...
Философские мотивы в лирике А. С. Пушкина
В историю России Александр Сергеевич Пушкин вошёл как явление необычайное. Это не только величайший поэт, но и основоположник русского литературного языка, родоначальник новой русской литературы.
Лирика Пушкина органически сочетает в себ ...