Жанровое многообразие поэзии ГрифиусаСтраница 3
Как мрачная тень, за Грнфиусом всегда следуют помыслы и воспоминания о пережитых несчастьях. Так, предлагая вниманию читателей сборник своих юношеских сонетов, поэт считает нужным сообщить, что сонеты эти написаны им среди лютых скорбей, когда одно бедствие обрушивалось на него за другим, а Германия стала игралищем обезумевших врагов («О своих воскресных и праздничных сонетах», 1657). look here
В памяти Грифиуса неотступно звучат речения «Екклезиаста» о суетности и быстротечности всего земного. Временные бедствия, выпавшие на долю отчизны, превращаются в его горе жизни. Веселье для него всегда неразлучно со страхом, а радость — со стенаниями. Он "убежден, что на дне человеческой души неизменно гнездятся змеи печали. Обозревая свой тернистый жизненный путь, он признается, что с тех пор, как свет солнца начал озарять его «бледный лик», он не прожил и дня, который бы не был отравлен чувством страха (сойот «Мирское наслаждение»). Рыдая, влачится Грифиус по жизненному пути («Перед концом»). В земной жизни видит он прежде всего роковые заблуждения и призраки, суету сует, прах и тлен (оды «Vanitas mundi», «Vanitas! Vanitatum Vanitas»). Его глаза не выносят яркого солнечного света, к которому был так привязаи Флеминг. Его манят полутона, сумерки, ночной мрак (сонет «Полночь»). Мир представляется ему запутанным темным лабиринтом, за каждым поворотом которого притаилась неумолимая беда. Воображение поэта влекут пропасти, ураганы, страдания и мучения людей. Задыхаясь от боли и ужаса, описывает он, например, страшную засуху, унесшую множество человеческих жизней («Слезы по случаю великого голода»).
Многое поддерживало скорбь Грифиуса. Прежде всего, разумеется, неслыханное разорение Германии, страдания народа, бедствия Тридцатилетней войны, от которых Грифиус искал спасения в чужих странах, но также злоключения личной жизни поэта: болезни, тяжелое ранение, опустошительные пожары, смерть близких людей.
Скорбью и горечью пронизаны многие лирические стихотворения Грифиуса, представляющие собой взволнованную исповедь писателя. Он видит вокруг себя «пламя и убийства, чуму, бурю и булат» (сонет «Аппае Erhardinae», 1628). В сонете «Слезы отчизны» (1636) он рисует потрясающие картины немецкого разорения:
Вот наш предел опустошенья и распада:
Проходит по стране свирепый враг с мечом;
Как зверь ревет труба, грохочет пушек гром.
Мы стали жертвой нищеты и глада.
В огне пылает башен городских громада,
Во прахе ратуша, поруган божий дом;
Мужей ждет смерть, покрыты девушки стыдом.
Пожар, чума и над телами тучи смрада.
Уже прошло осьмнадцать лет, как вновь и вновь
Теченье наших рек в себя приемлет кровь
И трупы в них легли, подобные запруде.
Но я смолчал о том, что хуже смертной тьмы,
Чудовищней пожара, голода, чумы:
Что там сокровище души теряют люди.
(Пер. А. Э. Сиповича)
«Поэт не устает источать горестные слезы. Каждый год приносит все новые и новые бедствия (сонет «На последнюю ночь своего XXV года», 1641). Даже окончание войны не вселяет в него настоящей радости. Среди ликующих толп Грифиус продолжает чувствовать себя трагически одиноким (сонет «К Евгении», 1648). Мир, воцарившийся в стране, не принес мира его истерзанной душе (сонет «На начало года 1650»). Как мрачная тень за Грифиусом всегда следуют помыслы и воспоминания о пережитых несчастьях. Так, предлагая вниманию читателей сборник своих юношеских сонетов, поэт считает нужным сообщить, что сонеты эти написаны им среди лютых скорбей, когда он был сокрушен острым булатом и небывалым пожаром, смертью и злоключениями любимых друзей, когда пала его родина, превратившись в игралище обезумевших врагов («О своих воскресных и праздничных сонетах», 1633-1636). В другом стихотворении Грифиус с сокрушением вспоминает о днях своей юности, когда лютая смерть сделала его сиротой и «ночь печали» окутала его глубоким мраком: жестокий недуг надломил силы поэта, он изнемогает от непрерывной муки, деля свое время между вздохами, нуждой и стенаниями; рухнули столпы его надежд, отныне в полном одиночестве суждено ему влачить свое безысходное горе (сонет «Dominus de me cogitat)» [4, 312].
Похожие публикации:
Самобытный талант Марины Цветаевой
…Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
"Незаконная комета" поэзии М.И. Цветаевой вспыхнула на небесах русской литературы, когда ей было всего 18 лет. Сборник "Вечерний альбом" стал первым шагом юно ...
Авангард
Авангард (от фр.avant-garde – передовой отряд) – это совокупность течений в искусстве нач. XX века, отрицающих классическую эстетику художественности произведения: «Сбросим Пушкина с корабля современности![15]
» и провозглашающим новую эс ...
Баллада в творчестве Жуковского. Обращение
Жуковского к балладному жанру
Жуковский вплоть до 1808 года все еще был в глазах близких и в понимании тогда немногочисленных русских читателей поэтом довольно одаренным, может быть, даже оригинальным, но пока что не первостепенным. На Олимпе отечественной поэзии все ...