Хлебников и Мандельштам.

Страница 3

1913 (I, 87-88)

Кромешная ночь русской истории. Безмолвствующая чернь и тревожные тени государей. Какое-то проклятие, тяготеющее над всеми. И взмолившийся об участии в общей каре поэт. Зияющая арка - "прообраз гробового свода" - уже раскинулась над всей площадью. И на этих Дворцовых подмостках разыгрывается своя апокалиптическая commedia dell' arte, театр масок.

Нет смысла гадать, кто из русских императоров скрывается под маской арлекина - это образ принципиально собирательный. Любая тень годится для этого амплуа. Мандельштамовский арлекин вздыхает о "славе яркой" Пьеро-Петра I. Но даже Петр Великий не назван по имени, прямо, только "камнем и кровью". Правом на имя обладает поэт. Только Пушкин может быть назван царственно и просто - Александр. Певец Петербурга и его творца, Пушкин и был погублен зверем ненависти и рабской злобы. В роковом треугольнике Дворцового театра Коломбина - это сама Россия, но это мертвая Коломбина. Россия - гробовой склеп, усыпальница:

Чудовищно, как броненосец в доке - Россия отдыхает тяжело.

"Петербургские строфы" (I, 85)

Во всеобщем саркофаге Петербурга живут мертвецов голоса, а живых - захоронены заживо. "В Петербурге жить - точно спать в гробу" - по определению Мандельштама (I, 169). Ощущение этого колумбария - у Ахматовой:

О, сердце любит сладостно и слепо!И радуют изысканные клумбы, И резкий крик вороны в небе черной, И в глубине аллеи арка склепа.

Гроб, спеленутый цветочной клумбой, - кокон, из глубины сердца разрываемый и воскрешаемый любовью. И для Мандельштама это тоже не конец. Тяжесть камня борется с арочной пустотой России. Благословения в этой нелегкой борьбе и требует поэт. Возносящаяся голубятня Исаакиевского собора - небесное отражение и пробуждение кладбищенского камня Коломбины-России:

Исакий под фатой молочной белизны Стоит седою голубятней, И посох бередит седые тишины И чин воздушный, сердцу внятный.Столетних панихид блуждающий призрак .

(I, 492)

Исаакиевский собор, где не состоялась панихида по Пушкину, предстает невестой под фатой среди гробов и блуждающих призраков панихиды. Свадебное песнопение (в "Поэме без героя": "Голубица, гряди!") еще слито с гробовой тишиной панихиды, но эта тишина уже поколеблена посохом, указующим путь воскрешения и какого-то нового чина богослужения.Губительная безместность этой "глухонемой отчизны" характерна и для "Египетской марки", и для хлебниковского стихотворения "Над глухонемой отчизной: "Не убей!" ." Пастернак также называет это время - начало двадцатых - глухонемым.

Мандельштам не зря именовал Хлебникова кротом, прорывшим в языке ходы на сотню лет вперед. Но когда сам Мандельштам, скрывая это не хуже великого современника, кроит и перекраивает язык, мы убеждаемся, что эти подземные кумиры слова прекрасно понимают и продолжают друг друга.

В ином сочетании мандельштамовская образность уже заявлена в 1914 году в стихах "Камня" и прежде всего в стихотворениях "Посох" и "Ода Бетховену". Посох (нем. Stab) вселенского пилигрима, покинувшего отчизну и отправляющегося в Рим, откликается в "Оде Бетховену" испепеляющей и чрезмерной радостью глухого музыканта, "дивного пешехода", который "стремительно ступает" по огненной тропе Диониса и Заратустры. Его мучительная глухота расцветает посохом осиянного Аарона, разрывающим шатер "царской скинии", чтобы указать на торжество единого Бога:

О, величавой жертвы пламя!Полнеба охватил костер - И царской скинии над нами Разодран шелковый шатер.И в промежутке воспаленном, Где мы не видим ничего, - Ты указал в чертоге тронном На белой славы торжество!

Похожие публикации:

Анализ произведений
" Как черта выставить дураком" - это, по собственному признанию Гоголя, было главною мыслью всей его жизни и творчества. "Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над че ...

Сад и парк
Во второй половине XVIII века, в пору расцвета русской усадьбы, когда велось еще натуральное хозяйство, усадьба должна была обеспечивать себя сама. Основным источником дохода помещиков были, конечно же, земли, обрабатываемые крепостными к ...

Брюсов и искусство
Я не знаю других обязательств, Кроме девственной веры в себя… «Обязательства», 1898. Поэзия Брюсова является новаторской, во многом непривычной для слуха. Эта новизна связана, разумеется, с его принадлежностью к символизму, но полность ...