Творчество поэта. Лирика «серебряного века»

Страница 2

Зеленый плеск и перепле

И в синий блеск весь мир исчез

(“Синие оковы”)

Как поэт, Виктор Хлебников заклинательно любит -природу. Он никогда не доволен тем, что есть. Его олень превращается в плотоядного зверя, он видит, как на "верниссаже" оживают мертвые птицы на шляпах дам, как c людей спадают одежды и превращаются -- шерстяные в овец, льняные в голубые цветочки льна.

Он любит и умеет говорить о давнопрошедших временах, пользоваться их образами. Например, его первобытный человек рассказывает:

. Что было со мной

Недавней порой?

Зверь, с ревом гаркая

(Страшный прыжок,

Дыханье Жаркое),

Лицо ожог.

Гибель какая!

Дыханье дикое,

Глазами сверкая,

Морда великая .

Но нож мой спас,

Не то я погиб.

На этот раз

Был след ушиб. И в ритмах, и в путанице синтаксиса так и видишь испуганного дикаря, слышишь его взволнованные речи.

Несколько наивный шовинизм дал много ценного поэзии Хлебникова. Он ощущает Россию, как азиатскую страну (хотя и не приглашает ее учиться мудрости у татар), утверждает ее самобытность и борется с европейскими веяниями. Многие его строки кажутся обрывками какого-то большого, никогда не написанного эпоса:

Мы водяному деду стаей,

Шутя, почешем с смехом пятки,

Его семья простая

Была у нас на святки.

Слабее всего его шутки, которые производят впечатление не смеха, а конвульсий. А шутит он часто и всегда некстати. Когда любовник Юноны называет ее "тетенька милая", когда кто-то говорит: "от восторга выпала моя челюсть", грустно за поэта.

В общем В. Хлебников нашел свой путь и, идя по нему, он может сделаться поэтом значительным. Тем печальнее видеть, какую шумиху подняли вокруг его творчества, как заимствуют у него не его достижения, а его срывы, которых, увы, слишком много. Ему самому еще надо много учиться, хотя бы только у самого себя, и те, кто раздувают его неокрепшее дарование, рискуют, что оно в конце концов лопнет.

С поздним символизмом Хлебникова сближал интерес к философии, мифологии, русской истории, славянскому фольклору. Однако не смотря на внешнее ученически-истовое следование “заветам символизма” , Хлебников был внутренне чужд этому течению, равно как и нарождающемуся акмеизму. Расхождение основывалось на коренном различии взглядов на природу Слова (языка) и Времени. Символисты и акмеисты стремились выявить в отвлечённом слове закодированные ”вечные сущности” и перемещали современность в контекст предшествующей культуры, уводили настоящее к ”первозданной ясности прошлого”. Философско-эстетическая ориентация Хлебникова была принципиально иной. Поэт отсчитывал начало своего творчества с необычайно мощного по соц. заряду 1905 г. :”Мы бросились в будущее…от 1905 г. “. Остро переживая позорное поражение на Востоке и удушение первой русской революции, напряжённо размышляя над ходом истории, Хлебников предпринял утопическую попытку найти некие универсальные числовые законы Времени, так или иначе влияющие на судьбы России и всего человечества. Прошлое, настоящее и будущее в его утопической системе представлялись лишь фрагментами единого непрерывного Времени, эластично и циклично повторяющегося в своём круговом развитии. Настоящее, являясь вместе с прошлым частью целокупного времени, получало таким образом возможность перемещения в “научно предсказуемое” будущее. Хлебникова подходит к данному вопросу как учёный-исследователь, но, будучи поэтом по своей природной сути, он постигает Время сквозь мифопоэтическую призму и превращает предмет исследования в свою главную и пожизненную тему наряду с другим его постоянным героем своей поэзии – Словом, языком. Слово в его философско-поэтической системе переставало быть только средством передачи его культурной традиции в её смысловых и эстетических значениях, а становилось собственнозначимой и самоценной чувственной данностью, вещью и, следовательно, частью пространства. Именно таким образом, через Время, зафиксированное Словом и превращённое в пространственный фрагмент, осуществлялось искомое философское единство ”пространства-времени”. Единство, допускающее возможность его переоформления в слове и, значит, поддающееся активному регулированию по воле речетворца. Создавалась внешне логически-ясная концепция преодоления физического времени как пространства за счет реставрации (в прошлом) и реконструкции ( в настоящем и будущем) слов-вещей и пересоздания на этой основе всей застывшей в пространстве и времени системы узаконенных художественных форм и социальных институтов. Открывалась как бы единая "книга бытия", книга Природы – утопическая мечта Хлебникова, поэтическому воплощению которой он посвятил всю свою жизнь.

Похожие публикации:

Стерн (1713–1768)
Глядя сейчас с позиций XXI века на литературное наследие Англии двухсотлетней давности, можно без преувеличения сказать, что одним из наиболее значительных явлений в литературе той поры было творчество Лоренса Стерна. Две его книги «Жизн ...

Народность сказок Пушкина
"Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в конечном его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский дух, русс ...

Неомифологизм как прием создания маски автора
Маской автора принято считать средство удержания внимания реципиента, испытывающего трудности при прочтении постмодернистского текста. «Именно она является тем камертоном, который настраивает и организует реакцию имплицитного (а заодно и ...